Задержания и аресты представителей бизнеса в последние годы стали привычной частью информационного поля. Если 15 лет назад преследование Михаила Ходорковского и ликвидация ЮКОСа воспринимались как что-то выходящее за рамки, то уголовные дела против американского финансиста Майкла Калви или бизнесмена Давида Якобашвили уже считаются нормальной практикой. На этом фоне недавние обыски в «Российской венчурной компании» вызывают скорее апатию, а отличить заказ от закона почти не представляется возможным. Все смешалось и превратилось в криминальную хронику.
Все чаще возникает ощущение дежавю: как будто мы снова в 90-х, но вместо киллеров и рейдерских захватов теперь уголовные преследования. Стоит ли говорить, что такая «охота» на бизнес уничтожает на корню деловой климат в стране, доверие и частную инициативу, а также формирует негативный образ предпринимателя в обществе. Такая политика делает практически невозможным привлечение иностранных инвестиций и стимулирует бегство капитала за границу.
В последнее время эксперты все больше говорят о необходимости декриминализации экономических преступлений, амнистии и улучшения имиджа предпринимателя в обществе. Впрочем, подобные инициативы способны лишь в лучшем случае временно сбить температуру у больного. Главная причина сегодняшних бед бизнеса и недоверие к собственному государству — это произвол силовых ведомств, а также слабость и несамостоятельность судебной системы.
СССР на стероидах
Начиная с 2014 года наблюдается стабильный рост общего числа осужденных по экономическим статьям, а 2018 год вовсе стал рекордным: российские суды вынесли приговоры в отношении 7,7 тысячи человек — на 20% больше, чем в 2017 году. Россия также вошла в пятерку мировых лидеров по количеству дел в отношении бизнеса.
Подобная ситуация не внушает оптимизма российским бизнесменам. Согласно прошлогодним данным центра социального проектирования «Платформа» и ВЦИОМ,
- 71% предпринимателей считают условия ведения бизнеса в России неблагоприятными,
- 59% сообщили, что ситуация за последний год ухудшились,
- 51% — что в будущем станет только хуже.
Последствия нынешней пандемии могут еще больше добавить пессимизма. С учетом того, что треть, а возможно и больше, всего сегмента МСП может не пережить нынешний кризис, а восстановление в итоге затянется на три года, то можно предположить, что успех в бизнесе будет напрямую зависеть от уровня связей с государственными структурами, а количество монополий — лишь возрастать. Если пофантазировать, то можно представить, что
российский рынок в недалекой перспективе будет походить на позднюю версию СССР на стероидах, когда в каждом отдельном сегменте есть единый монополист, подконтрольный государству.
В подобном отношении к бизнесу нет ничего удивительного. В марте этого года в интервью ТАСС Владимир Путин заявил, что у него есть основания воспринимать бизнесменов как «жуликов по определению». Подобные утверждения хоть и не отражают позицию большинства россиян, все-таки считающих, что деятельность бизнеса идет на пользу стране, но подчеркивают негласный консенсус нынешний политической элиты и силового блока, воспринимающих крупных бизнесменов как недобросовестных конкурентов государства.
Сегмент же МСП видится как нечто само собой разумеющиеся и подобно когда-то репрессированным в Сибирь, способным приспособиться и выжить в любых условиях под чутким руководством надзирателей.
Незавидна и роль иностранных инвестиций. Все внешнее так или иначе сводится к вопросам безопасности и возможного воздействия на позиции государства, а начиная с 2014 года — и вовсе подрывающего работу местных производителей на фоне политики импортозамещения.
В результате в падающем интересе иностранных инвесторов к российским активам не видится ничего плохого. Считается, что внутри страны достаточно средств и резервов, чтобы добиться необходимого уровня ликвидности, а основная проблема — это отсутствие патриотизма среди предпринимателей, многие из которых, как подразумевается, разбогатели незаконными способами и не отличаются высокой степенью социальной ответственности.
Заброшенная бензоколонка
Аресты бизнесменов и рост числа экономических преступлений не сулят ничего хорошего. Во многом они отражают общие проблемы в защите прав на частную собственность и возможности отстаивать свою позицию в независимом суде. Однако если посмотреть на ситуацию в контексте нынешней российский экономической модели, то аресты оказывают незначительное воздействие на общую конъюнктуру.
Большая часть доходов страны приходит от экспорта природной ренты, а государство сохраняет за собой незыблемое право перераспределения денежных потоков и мало заинтересовано в возможном «размытии» своего доминирующего положения из-за возможной чрезмерной активности бизнеса. Пока что достаточные объемы средств от продажи ренты позволяют поддерживать существенную часть населения в прямой зависимости от состояния бюджета, а руководству страны удается сохранять за собой политический статус-кво благодаря даже относительно положительным экономическим показателям.
Подобная система на удивление стабильна даже в условиях отсутствия какой-либо защиты прав инвесторов.
Сохраняющийся мировой спрос на такие ресурсы, как нефть и газ, продлится еще несколько десятилетий, и статус крупнейшего игрока на рынке позволит российской экономике сохранять устойчивость даже в условиях ареста крупных иностранных инвесторов, которые могли бы в одночасье подорвать экономическую стабильность многих других стран с более диверсифицированным и продвинутым рынком. Впрочем, дальше подобной стабильности ситуация, скорее всего, не продвинется.
Мало кто из экономистов ожидает каких-либо существенных структурных реформ в ближайшие годы. В результате сырьевая модель так или иначе сохранится в этом десятилетии, а если и претерпит, то лишь косметические изменения. Наиболее ожидаемым результатом может стать длительная стагнация, которая, впрочем, никак не изменит нынешний формат взаимодействия между обществом и государством.
Приток иностранных инвестиций и сокращения числа экономических преступлений могли бы помочь хоть как-то разбавить ситуацию. Очевидно, что в условиях повсеместного роста влияния технологий и изменения бизнес-моделей в мире застой в экономике фактически означает второе «потерянное десятилетие», последствия которого придется расхлебывать на себе всем следующим поколениям наших граждан.
Впрочем, нынешний статус-кво, кажется, в одинаковой степени устраивает и государство, и общество, поэтому истории с Калви, Якобашвили и РВК наверняка повторятся вновь в ближайшем будущем.