Россияне
февраля
Жертвы большой игры: как зарубежные инвесторы попадают в жернова элитных конфликтов
Три незакрытых кейса последнего времени позволяют выделить в этой игре одну специфичную ситуацию - положение предпринимателя, который сделал инвестиции в другой стране, интегрировался в чужую для него бизнес-среду, где стал признан почти как свой, чуть ли не как часть местной бизнес-элиты - и здесь что-то пошло не так.
Алексей ФИРСОВ
Хорошо известен сюжет, в котором герой, обладающий серьёзным статусом, успехом, деньгами, становится разменной фигурой «большой игры», пассивным участником сложных политических комбинаций. На этом сюжете построено большое количество фильмов и книг, от «Профессионала» Жоржа Лотнера до «Карточного домика» или последней работы Романа Полански «Офицер и шпион». Однако искусство не успевает здесь за реальной жизнью, подбрасывающей все новые истории. С течением времени меняются только способы размена, но не сам принцип: жертвенная фигура должна быть знаковой и ресурсной, чтобы соответствовать серьезным ставкам. Когда-то на эту роль шли аристократы, политики, штабные офицеры. В наше время этот ряд все уверенней продолжают представители бизнеса. Достаточно типичен и класс сценаристов - спецслужбы, политические структуры, крупные корпорации.
Три незакрытых кейса последнего времени позволяют выделить в этой игре одну специфичную ситуацию - положение предпринимателя, который сделал инвестиции в другой стране, интегрировался в чужую для него бизнес-среду, где стал известен и признан почти как свой, чуть ли не как часть местной бизнес-элиты - и здесь что-то пошло не так. Среда оказалась сложней, многослойней, чем он думал, сработали силы, о которых он не подозревал или не брал в расчёт. Внезапно он обнаруживает, что стал объектом местных многоходовок, пассивной фигурой размена или знаковой жертвой - сигналом для игроков на другом конце стола. В итоге - либо заключение, либо сногсшибательный побег в футляре от музыкального инструмента, либо поиск убежища на территории посольства своей страны, но в любом случае - радикальный слом успешного жизненного сценария.
Сразу надо отметить, что в данном анализе нет задачи указать на невинность каждого из предпринимателей, попавших под прессинг другого законодательства. Их персональные истории слишком индивидуальны, уголовные дела не закрыты и само понятие вины сильно зависит от локальных особенностей. Но мы как социологи бизнеса фиксируем здесь, что каждый такой арест, как правило, переводит историю в матрицу «большой игры», внутри которой предприниматель оказывается в роли заложника. Вопрос о сути обвинений практически в каждом случае соскальзывает в область: кому и зачем это понадобилось именно сейчас?
Ситуации Майкла Калви в России, Марии Лазаревой в Кувейте, Карлоса Гона в Японии при всех принципиальных различиях содержат ряд общих черт. И если разложить их истории на отдельные эпизоды, то окажется, что при некоторой творческой фантазии эти элементы несложно менять местами. Например, в некой альтернативной версии событий можно вообразить, что Калви скрывается на территории американского посольства в Москве, Гон делит камеру с каким-то якудзы, а не вывезен в Ливан, Лазареву доставили таинственным бортом в Россию. Или смешать карты еще каким-то образом. При желании можно легко расширить колоду ситуаций за счёт украинских олигархов (сюда, к примеру, довольно органично попадает Дмитрий Фирташ), финансового директора Huawei Мэн Ваньчжоу, арестованной в Канаде, и еще длинного ряда имён.
В каждом сюжете присутствуют две линии интерпретаций: официальная, которая, как это часто бывает, ставится под сомнение в публичном пространстве, и экспертная, распространённая среди рефлексирующих наблюдателей. Например, история Гона с ее ярким авантюрным поворотом. Официальная версия: судебное преследование за попытки сокрытия налогов. Ей оппонирует довольно популярная гипотеза: бывший СЕО автомобильного концерна активно лоббировал дальнейшую интеграцию Renault и Nissan, однако этот сценарий перестал устраивать японскую сторону из-за разницы в динамике продаж двух брендов.
Лазарева (также официальное обвинение - отмывание денег и мошенничество) , как утверждает ряд международных источников, стала жертвой конкурентной борьбы двух корпораций за контракты с Пентагоном - компании KGL, которая является инвесторам в бизнесе Марии Лазаревой, и компании Agility, которая одно время была отодвинута от сотрудничества с правительством США, но теперь стала агрессивно возвращаться на рынок военных контрактов. О подоплеке дела Калви версий настолько много, что их перечисление требует отдельного материала.
Каждая из этих историй показывает, что в случае конфликта базовые позиции обвиняемых оказываются очень неустойчивыми - не из-за юридической слабости аргументов, но отсутствия опоры на привычные институты. Их противники используют всю гибкость и сложность местного законодательства, накопленный лоббистский ресурс, возможности прямого и косвенного воздействия на судебный процесс, культурные факторы, например, фактор местного патриотизма. Обвиняемые же просто вязнут в особенностях мало знакомой им среды.
Сама по себе разность культурных кодов крайне затрудняет равноправную коммуникацию. Внутри любой национальной традиции есть широкий пласт накопленных и слабо формализованных особенностей, которые считаются «очевидными» для местной среды. Но для человека с другим культурным опытом очевидность отсутствует, он растерян перед массой новых обстоятельств. Например, в ближневосточных юрисдикциях сильное влияние оказывает гендерный фактор. Высокий уровень незащищенности приводит к возрастанию прессинга; так, Владимир Сидоров, представитель Марии Лазаревой в нашей беседе рассказал, что ей «не дали даже прочитать 18 тысяч страниц дела на арабском языке и сразу же осудили на 10 лет заключения».
В ситуации подобного конфликта опорных точек для предпринимателя немного. Конечно, в первую очередь он обращается к своему государству. Здесь дело может пойти непросто, даже если у тебя есть аргумент в виде американского или российского гражданства. И давняя история с Браудером, и недавняя с Калви показали, что страны с умеренным или ярко выраженным антиамериканизмом будут воспринимать любое внешнее воздействие как акт давления, на который надо ответить жестко, а нервную реакцию за рубежом оценят как удачное попадание в болевую точку. У небольших государств Ближнего Востока может сработать другой рефлекс - желание продемонстрировать свою субъектность и автономию в ответ на претензии со стороны больших государств.
Вообще, демонстрация международной солидарности позволяет смягчить самые острые моменты судьбы, но не решить проблему. За Лазареву выступил потрясающий интернационал лоббистов. «Бывший директор ФБР Луис Фри, жена экс-премьера Британии Чери Блэр, министр иностранных дел России Сергей Лавров, американская актриса Эмбер Херд, сын Джорджа Буша-старшего Нейл Буш и дочь Бориса Ельцина Татьяна Юмашева - все в один голос критикуют Кувейт за уголовное преследование, казалось бы, малоизвестной бизнесвумен Марии (Марши) Лазаревой», - удивляется ВВС. Удалось на короткое время вытащить героиню истории из тюрьмы, что позволило ей найти убежище на территории российского посольства. Волна возмущения вокруг дела Калви привела к переводу бизнесмена из тюрьмы под домашний арест. Однако каждое из дел далеко до своего закрытия.
Возможны ли инструменты, которые помогают бизнесу выходить из таких коллизий? Если говорить о местном уровне, то это вопрос сложившихся на территории конкретных стран институтов, возможности гражданской среды оппонировать своему же государству. Какие бы институциональные претензии ни предъявляли России, опыт Калви показал, что здесь возможна системная внутренняя поддержка: американского бизнесмена поддержали и коллективные органы РСПП, предложившие свой арбитраж, и даже целый ряд чиновников и руководителей государственных компаний. Практически все независимые эксперты также были склонны признать дело либо заказным, либо вышедшим за рациональные границы правоприменения. Такой уровень поддержки вряд ли возможен на Ближнем Востоке и даже в Японии, с ее особыми корпоративистскими традициями.
Ряд экспертов говорит о том, что было бы полезно подумать над созданием межстрановых механизмов, позволяющих выносить подобные процессы в нейтральные юрисдикции или использовать другие возможности, которые создавали бы для стороны обвинения более привычную правовую среду. На постсоветском пространстве здесь интересен опыт Казахстана: так, было объявлено, что на территории создаваемого «международного финансового центра» станут действовать нормы британского права. Иными словами, новым инвесторам не нужно будет адаптироваться к местному законодательству, правовая среда будет становиться для них «бесшовной».
Для повсеместного применения эти идеи кажутся почти фантастическими, ведь они требуют ограничений для суверенитета государств, фактического признания, что есть некие эксклюзивные ситуации, которые не могут решаться в рамках национальной правовой системы. Однако по мере роста глобальных процессов, формирования наднациональной экономической и культурной среды проблема работы на чужих рынках будет становиться все более чувствительной для бизнеса. Возможно, нынешние негативные кейсы будут, по мере их накопления, вести к трансформации правовых подходов.
Комментарии экспертов
Владимир Сидоров, Комитет спасения Марии Лазаревой:
- Мы анализировали случаи неправосудного преследования, отмеченные в статье. Даже богатые, известные и знаменитые бизнесмены (например Карлос Гон), попадающие в корпоративный конфликт в стране, где они не являются гражданами - очень уязвимы и, фактически, часто беззащитны перед правосудием. Тем более беззащитны бизнесмены, чье судебное преследование являются частью давления со стороны конкурентов в ситуации корпоративного конфликта.
Когда одна из сторон "нанимает" государственную машину, чтобы таким способом недружелюбно избавиться от конкурента и занять долю рынка, отстоять которую в открытой конкурентной борьбе или в арбитражных процессах часто невозможно. Лингвистическая уязвимость здесь играет очень важную роль.
Не-гражданину и не-носителю языка порой очень сложно разобраться в тысячестраничных материалах, подготовленных на языке страны, где отправляется правосудие. А случай Марии Лазаревой, преследуемой в Кувейте - вообще классика жанра.
Женщина, успешный предприниматель, построившая карьеру и заработавшая много денег своим инвесторам в богатейшей стране Персидского залива с известным отношением к иностранцам - все слагаемые "успеха" в судах, выносящих приговор "виновна". И общественное мнение, и элиты, и конкретные составы судейских коллегий - все эти факторы, при формально независимом правосудии в таких разных странах как Кувейт, Япония, США - работают против иностранцев.
Вопрос комфортной резиденции по подобным делам не проработан в международной юриспруденции совсем. Понятно, что со свободы, хотя и ограниченной (Лазарева, Гон, Фирташ) - легче организовывать свою защиту. Возможно, такая повторяемость конкретных знаковых судебных ошибок и вызовет необходимость вне-страновой юрисдикции (например на площадке ООН в стране, где преследуемый сможет организовать эффективную защиту).
Могу лишь добавить, что во всех этих случаях играет роль политико-дипломатический фактор как инструмент внесудебного поиска справедливости, что делает роль государства, гражданство которой имеет преследуемый в третьей стране предприниматель - основным игроком в противостоянии мотивированного одним из конкурентов правосудия.
И.Н. Глебов, доктор юридических наук, профессор:
- ЮРИДИЧЕСКИ решение по неправосудному преследованию и незаконным задержаниям видится в следующем:
1) Процедура минимальных стандартов защиты иностранца - в любой точке мира и определения понятия "неправосудного преследования", когда речь идет о формально законном преследовании, но, по сути, является следствием злонамеренного "заказа", коррупционного сговора, ксенофобской неприязни к успешности иностранца.
2) Взаимная выдача (реадмиссия), взаимное помилование (ревенация), взаимная консульская защита, дипломатическое убежище ...
3) Смешанная процедура юрисдикции по соответствующим категориям дел, например, когда по заявлению одной из сторон межгосударственного договора создается судебный орган, в котором представлены судьи и адвокаты обеих сторон.
4) Разработка конвенция ООН о запрещении неправосудного преследования иностранцев (сотни случаев в 3-м комитете ООН, вопрос о независимости судей и их защите - 6-й комитет ООН)
5) Необходимо дополнить договоры о правовой помощи аспектами разграничения и сотрудничества юрисдикций в случаях неправосудного преследования.
6) Создать специализированную международную организацию, смысл которой - "красная кнопка иностранца", которой он может воспользоваться в любой точке планеты в случае мотивированного установления факта неправосудного преследования (либо как гарантии инвестиций, доброго имения статуса и др.)
февраля
Ложная мишень: почему кувейтский суд оказался так строг к Марии Лазаревой
Последние события в Кувейте открывают завесу тайны над абсурдным приговором апелляционного суда, который вместо полной реабилитации россиянки Марии Лазаревой приговорил ее к 15 годам каторги. Столь суровое осуждение матери-одиночки стало отвлекающим маневром в политической борьбе влиятельных кувейтских кланов.
Сергей Львов
Вначале - о последних событиях в Кувейте, который переживает сильнейший политический кризис. Там после восьми лет правления подал в отставку премьер-министр Джабер Мубарак Аль Сабах. Наблюдатели не сомневаются в том, какую реальную роль играл деятельный премьер на фоне часто болеющего 90-летнего эмира. И все понимают, что Аль Сабах готов отказаться от власти не потому что мечтает об уходе на покой, а под давлением массового гражданского протеста, связанного с коррупционным скандалом.
Напомню, что речь идет о закупках танков Военным фондом Кувейта и возможном хищении астрономической суммы в 790 миллионов долларов.
"Основной причиной отставки кабинета министров является попытка избежать представления ответов на вопросы о нарушениях, имевших место в армейском фонде и связанных с ним счетах”,- заявил СМИ шейх Насер Сабах аль-Ахмед Аль-Сабах, старший сын правителя Кувейта.
Однако этого признания, как и открытия уголовного дела Прокуратурой Кувейта, оказалось недостаточно для того, чтобы успокоить общественное мнение. Вчера, 18 ноября, Эмир Кувейта Сабах Аль Ахмед Аль Джабер ас Сабах выступил со специальным посланием к подданным эмирата, в котором пообещал бороться с коррупцией на всех уровнях после отставки правительства.
"Мы подтверждаем нашу заинтересованность в сбережении государственных средств и наше обязательство защищать их неприкосновенность. Мы также подтверждаем, что никто, независимо от его статуса или должности, не сможет избежать наказания за преступления, связанные с покушением на сохранность госсредств. Нет защиты для коррупционеров, и этот вопрос будет поставлен под мой личный контроль", - заявил эмир, чье выступление транслировало кувейтское гостелевидение.
Он отметил так же, что Кувейт - правовое государство, где есть конституция, законы и институты, которые гарантируют каждому право обращаться к судебной власти.
А теперь - простой вопрос: есть ли примеры того, как судебные власти Кувейта наказывали коррупционеров? Есть! И самый последний и яркий из них - осуждение Марии Лазаревой и ее партнера Саида Дашди на 15 лет каторги. Ведь в двух ее уголовных делах тоже фигурирует государственные деньги. В первом случае - это "хищение" почти 125 млн долларов, принадлежащих местному Пенсионному фонду, во втором - "пропажа" 30 млн долларов, будто бы незаконно перечисленных Портовой администрацией за невыполненные компанией KGLI работы.
При этом тезис эмира о независимости и принципиальности судебной системы Кувейта иллюстрируется непреклонностью как местных политиков, так и судей, которые полтора года игнорируют требования международных правозащитников (Нил Буш, Шэри Блэр, Луис Фри и др.), ходатайства главы МИД России Сергея Лаврова, спикера Совфеда Валентины Матвиенко и даже самого Президента Путина об освобождении Марии Лазаревой. Местные СМИ не прочь намекнуть на то, что во имя торжества законности маленький, но гордый Кувейт противостоит даже консолидированному давлению двух сверхдержав, одна из которых - США - освободила Кувейт от иракской оккупации и привела к власти нынешнего эмира.
Однако ура-патриотический флер спадает, когда узнаешь, что кувейтские СМИ и политики ни словом не говорят о принципиальных различиях в "деле Лазаревой" и хищениях Военного фонда.
Например, о том, что пострадавших в приписываемых россиянке преступлениях нет вообще.
Что ВСЕ деньги Пенсионного фонда, инвестированные KGLI в успешные проекты, возвращены с двукратной прибылью.
Что главным свидетелем обвинения против Лазаревой был аудитор Счетной палаты, изобличенный самим же кувейтским судом в грубых фальсификациях (за что получил шесть месяцев тюремного заключения, но ему дали убежать из страны).
Что Арбитражный суд Кувейта не только не признал факт незаконного перечисления 30 млн долларов за консалтинговые услуги, но и предписал доплатить фирме Лазаревой еще три миллиона...
Отдельной новеллой о якобы "беспристрастном и независимом" суде Кувейта может стать осуждение Лазаревой по первому приговору на 10 лет каторги. Достаточно напомнить, что за время процесса судья ни разу не дал слова свидетелям защиты, а основные обвинения прокуратуры не были переведены с арабского на понятные обвиняемой языки - английский или русский. Но это еще "мелочи" в сравнении с тем, что во время апелляционного суда, впаявшего 15 лет каторги, на скамье подсудимых не было и самой обвиняемой, которая предусмотрительно, как пишут кувейтские СМИ, попросила защиты в российском посольстве, а само заседание свелось к зачитыванию заранее написанного приговора.
Можно, конечно, предположить, что судья посчитал неявку Марии Лазаревой признанием собственной вины. Но вероятнее всего, что ее адвокаты уже знали о принятом политическом решении (стать ложной мишенью в большом коррупционном скандале) и поэтому Мария решила не искушать судьбу во второй раз. Почему во второй? Потому что полтора года назад она ДОБРОВОЛЬНО приехала из Лондона на суд, будучи уверенной как в своей полной невиновности, так и в объективности кувейтского правосудия, построенного по английской модели.
В личном разговоре с корреспондентом "НИ" Мария призналась, что ее предупреждали остаться за границей и не рисковать свободой, покуда адвокаты не разберутся с претензиями к ее фирме. Но она с истинно русской убежденностью считала, что "правда сильнее лжи". Два обвинительных приговора и 474 дня, проведенные в кувейтской тюрьме, показали, что Лазарева явно ошибалась.
Правда, ситуация в Кувейте меняется с каждым днем. Вчера экс-премьер отказался формировать новое правительство, а сегодня новым премьер-министром стал глава МИД Кувейта и сын эмира Сабах Аль Халид. Это дает надежду защитникам Марии Лазаревой, поскольку министр иностранных дел не раз встречался с Сергеем Лавровым, знает просьбы российской стороны по поводу осужденной россиянки. Во всяком случае он не участвовал в организации уголовных дел против Лазаревой и ее партнеров по бизнесу.
июня
«Моя страна меня не бросила»
Осужденная в Кувейте Мария Лазарева рассказала “Ъ” о своем аресте и освобождении
Приговоренная к десятилетнему тюремному заключению в Кувейте россиянка Мария Лазарева вышла под залог. В своем первом интервью она рассказала корреспонденту “Ъ” Марианне Беленькой, как и почему за ее судьбу сражались вместе российские и американские политики и дипломаты.
«Посадили в один день на десять лет»
— Прежде всего как вы себя чувствуете?
— Я еще до конца не осознала, что на свободе. Все как в тумане. Я провела в тюрьме 472 дня. За это время приобрела кучу болезней, но не хочу говорить об этом. Тюрьма никому не идет на пользу, плюс меня все время терзало, что мой приговор несправедлив, а дома меня ждут маленький сын и родители. Сейчас я увидела моего сына, маму и папу, которые столько всего пережили, пока я была в тюрьме. Когда мне дали десять лет строгого режима, мама приняла решение остаться в Кувейте. Она боялась, что, если уедет, больше меня не увидит.
Мария Лазарева, возглавлявшая компанию KGL Investment (KGLI), была приговорена к десяти годам тюрьмы в мае прошлого года за растрату средств Кувейтского портового управления. Компанию обвинили в невыполнении работ по созданию портового хаба. Впоследствии арбитраж постановил, что работы были выполнены. За подделку документов к тюремному сроку был приговорен и главный свидетель. По мнению адвокатов, нет оснований и для второго уголовного дела — о растрате средств The Port Fund, созданного KGLI. Якобы украденные у фонда $496 млн были заморожены на счетах дубайского Noor Bank по просьбе самой же Генпрокуратуры Кувейта. В феврале под давлением международной группы поддержки Марии Лазаревой средства были разморожены и поступили на счета инвесторов с прибылью более чем 100%.
— В чем суть предъявленных вам обвинений?
— Нас обвинили, что компания не сделала работу, за которую получила деньги. Меня удивило, как просто оказалось нас обвинить, хотя в нашей работе было задействовано столько государственных структур Кувейта: Министерство финансов, Министерство транспорта, Министерство развития. Мы все вместе работали почти три года, есть куча документов. Я запросила эти документы, попросила пригласить свидетелей, но судья мне отказал и посадил в один день на десять лет. В своем приговоре он написал, как мне перевели: я верю обвинениям прокуратуры, я не считаю нужным, чтобы адвокаты тратили мое время, доказывая ее невиновность.
— О какой несделанной работе идет речь?
— Наша компания создавала фонды и инвестировала в различные проекты. Мы занимаемся транспортной логистикой и многим другим. В 2010 году эмир Кувейта объявил о новой стратегии развития, благодаря которой за последующие 25 лет страна должна превратиться в сильный торговый и логистический центр. И власти обратились к нашему опыту. Стоимость проекта по созданию логистического хаба тогда была около $6 млрд, если не ошибаюсь. А работа по проектировке — около $33 млн.
— Вы занимались проектировкой?
— Именно. Нам заплатили около $30 млн, а еще около $4 млн остались должны. К 2013 году проектировка была закончена, контракт исполнен. И мы начали заниматься реализацией проекта. Но потом исполнение со стороны государства стало задерживаться по разным внутренним причинам. То менялись боссы, то структуры. И когда уже к 2015 году мы поняли, что ничего не происходит, то попросили выплатить оставшиеся деньги за проект и закончить эту историю. Нам отказали, мы подали иск в коммерческий суд Кувейта на Кувейтскую портовую администрацию, которая была заказчиком проекта. И только в 2019 году, четыре года спустя, коммерческий суд Кувейта постановил, что, да, работа была сделана, все в порядке и нам должны заплатить по выполненному контракту. Это смешно, если бы не было так грустно, потому что именно за этот якобы невыполненный контракт мне дали десять лет строгого режима, я провела больше года в тюрьме.
«Вдохновил фильм "Красотка"»
— А как вы вообще оказались в Кувейте? Это очень необычно – россиянка в арабской стране, глава международной компании.
— Я всегда мечтала работать в разных странах, хотела посмотреть мир. Меня в свое время вдохновил фильм «Красотка». Помните бизнес героя Ричарда Гира? Сначала он занимался тем, что брал предприятия-банкроты и продавал их, а потом решил не разрушать, а созидать. Этим мы и занимаемся: берем маленькие компании или те, у которых есть какие-то проблемы, а также совершенно новые проекты и строим на их основе большой бизнес. Когда я начинала, для России это было ново.
Поэтому после учебы в МГУ я уехала. Я училась за границей, работала в США, Европе, других местах. Когда оканчивала Уортон (Уортонская школа бизнеса при Пенсильванском университете.— “Ъ”), там публиковались вакансии для выпускников. Среди них было и предложение работы в Кувейте.
Многие друзья меня отговаривали: мол, женщина в арабской стране, без арабского языка. Но трудности меня тогда только привлекали.
И я пошла на интервью и получила работу в компании KGL. Проработала там несколько лет, показала себя. А потом уже была создана компания KGLI. Наша первоначальная задача была работать в Кувейте и в других странах, привлекать инвесторов в различные проекты. Если считать годы тюрьмы, то я в итоге в Кувейте прожила 15 лет.
— Решение выпустить вас под залог было принято еще в начале мая, но вы провели еще больше месяца в тюрьме. Почему вы не смогли выйти тогда, что изменилось сейчас?
— Думаю, я вышла из тюрьмы только благодаря вниманию к моему делу со стороны международной общественности. 5 мая мне и совладельцу KGL Саиду Дашти отменили приговор и сказали, что мы сидели в тюрьме совершенно зря, но при этом потребовали оставить огромный залог. Знаете, какой обычно залог в Кувейте? 100 динаров, 500 динаров. То есть $350, $1500. С нас потребовали 20 млн кувейтских динаров ($65 млн). Но через месяц суд внезапно решил снизить сумму за двоих до 11 млн кувейтских динаров (примерно $36,1 млн). Из нее за мое освобождение нужно было заплатить 1 млн динаров (около $3,3 млн). Я не понимаю, откуда такие огромные суммы, учитывая отсутствие доказательств нашей вины. Напротив, все факты свидетельствуют об обратном. Учитывая, что сумма залога даже после ее снижения была для меня неподъемной, я оставалась в тюрьме. Но мне повезло, за меня внесли залог. А Саид Дашти все еще остается в тюрьме.
— Сейчас, учитывая все обстоятельства, появился шанс на закрытие дела?
— 23 июня следующее рассмотрение дела. Мне разрешили привести свидетелей, их будет трое: один местный, два иностранца. Нам наконец разрешили приобщить к делу флешку с бухгалтерскими документами — все это время они были у прокуратуры и не рассматривались в суде. Свидетель обвинения утверждал, что эти документы доказывают мою вину (кстати, теперь его самого осудили за подлог документов). А я все время, пока шел суд, не могла ознакомиться с тем, что мне предъявляют. Только недавно мне это разрешили. Мои свидетели и защита пересмотрели 38 тыс. документов и уверены, что никаких нарушений нет. Я хочу, чтобы это признал суд и чтобы на мне не осталось даже тени подозрений.
— Но есть еще второе дело…
— Да, как раз со второго дела все и началось. В Кувейтское портовое управление пришел новый директор. И они внезапно стали говорить, что мы украли или потеряли деньги инвесторов созданного нами фонда. Это было мое детище. Представляете, на фоне финансового кризиса, «арабской весны», когда в целом экономическая ситуация в регионе неблагоприятная, мы умудрялись делать хороший доход. Вся наша команда вкалывала с утра до ночи. У нас было множество партнеров, которые нам доверяют: в США, Великобритании, других странах. Мне даже в голову не могло прийти, что меня могут обвинить в воровстве. Я была в тот момент в Лондоне, но сразу вернулась в Кувейт, чтобы ответить на все вопросы. Мы находились в этот момент в процессе продажи последней инвестиции, но в итоге деньги были заморожены в дубайском банке — как выяснилось, по просьбе кувейтской Генпрокуратуры, которая нас же обвинила в воровстве. Только через полтора года после проведения последней трансакции мы смогли получить деньги и отдать инвесторам. И то только после того, как наши международные партнеры подняли шум о неправомерных действиях Генпрокуратуры.
«Битва добра и зла»
— Как получилось, что вас защищала такая внушительная интернациональная команда? Здесь и младший сын экс-президента США Джорджа Буша-старшего Нил Буш, и бывший директор ФБР Луис Фри, и известная правозащитница, жена экс-главы правительства Великобритании Шери Блэр, за вас заступался госсекретарь США…
— Я 25 лет занимаюсь международными инвестициями, сложилась определенная репутация. Я не публичный человек, просто всегда много работала и у меня очень много коллег и друзей в разных странах. И когда все это со мной случилось, они были в шоке. Если так могли поступить со мной, так могут поступить с любым другим человеком. И они поставили всех на уши, сформировали команду поддержки.
— И “Ъ”, и другие СМИ писали, что интерес представителей США к вашему делу связан с американским гражданством вашего сына. Кроме того, компания KGL работала по контрактам с Пентагоном.
— Да, и у сына есть американское гражданство, и KGL работала, хотя возглавляемая мной KGLI к этой работе отношения не имеет. И, как я говорила, у нас много инвесторов из разных стран, чьи интересы затронуло наше дело. Но главное не в этом. Люди гораздо более отзывчивы, чем кажется на первый взгляд. Те, кто мне помогает, многого достигли в жизни, у них все есть. И они хотят отдавать свое время тому, что считают правильным и важным. Мое дело показалось им важным. Они изучили все детали, поняли, что я невиновна, и взялись помогать. На Западе очень трепетно относятся к теме прав человека, особенно женщин, в том числе на Ближнем Востоке. И мое дело из разряда таких правозащитных дел. Это такая битва добра и зла. Несмотря на непростые отношения между Россией и Западом, ко мне очень тепло отнеслись и Нил Буш, и Луис Фри, и Шери Блэр и многие другие люди. Приезжали на заседания суда, добивались посещения тюрьмы. Им отказывали, а они все равно приезжали.
Вот, например, Шери Блэр. Когда она приехала в суд в последний раз, там со мной плохо обращались. Знаете, как она встала на мою защиту прямо в суде? Прямо ух!
Я думала, что ее сейчас там арестуют. Я очень благодарна им и очень благодарна всем, кто меня поддерживал в России.
— Кто здесь был вашей командой поддержки?
— Мой папа — такой молодец: он с первого дня ходил во все инстанции. Он, наверное, написал более 500 писем. Одним из первых, кто откликнулся, был президент Московской торгово-промышленной палаты Владимир Платонов. Он приехал в Кувейт, пришел ко мне в тюрьму, мы с ним очень внимательно разобрали дело. У него уникальный опыт председателя Мосгордумы, он также работал в прокуратуре Москвы. Даже я так не разобралась в моем деле, как он. Его советник Владимир Сидоров был вечным двигателем, поддерживал меня всей семьей, никому не давал забыть о моем деле. Подключился Фонд Ельцина в лице Александра Дроздова и Татьяны Юмашевой. Она написала мне очень короткое, но очень теплое письмо: «Держитесь, не сдавайтесь». Потом, видя, что нет прогресса, она написала письмо эмиру Кувейта. Спикер Совета федерации Валентина Матвиенко подняла мой вопрос на встрече с председателем Национального совета Кувейта, когда он приезжал в Москву. Все это неоценимая помощь. Как и помощь со стороны российского МИДа. Наверное, я раз 20 пересмотрела в тюрьме запись пресс-конференции Сергея Лаврова в Кувейте, когда ему задали вопрос, обсуждал ли он мою судьбу на переговорах, и он ответил «да». Я тогда почувствовала, что дело обязательно сдвинется с мертвой точки.
До тюрьмы я мало плакала, там наревелась на всю оставшуюся жизнь.
Мне звонил, когда мог, руководитель протокола президентов Михаила Горбачева и Бориса Ельцина Владимир Шевченко. Он давал советы, как себя держать, как реагировать на клевету, когда против меня и моей семьи началась кампания в кувейтских СМИ. Он мне звонил и говорил: «Машенька, ты держись». А у него голос как у командира полка. Как не послушаться? Все эти, казалось бы, мелкие вещи для меня были очень значимы в тюрьме.
Не забуду помощь нашего посла Николая Макарова. Его назначили в августе прошлого года, когда я уже сидела. Он был первым человеком, который стал объяснять кувейтской стороне, что с моим делом что-то не то. Он подчеркивал, что мы не вмешиваемся в юридическую систему Кувейта, но законных оснований для десятилетнего тюремного заключения нет. Наш консул Евгений Аржанцев постоянно навещал меня в тюрьме.
Окончательно я убедилась в том, что меня не бросили, когда наш президент Владимир Путин сказал, что дело у него на контроле.
Я поняла, что страна меня не оставит. Вы думаете, что это звучит высокопарно, но так не кажется в тюрьме, это дало мне силы бороться.
Это и постоянные публикации в СМИ. Спасибо всем журналистам — в России и других странах, кто постоянно писал обо мне. Публикации не дали замять мое дело. Сегодня я читаю новости про Ивана Голунова, вижу, как СМИ повлияли на его дело, на мое дело. Это работает.
— Что планируете делать в ближайшее время?
— Добиваться правды. Уже выйдя из тюрьмы, я все равно волнуюсь, не могу забыть, как развивался процесс. Вы представляете, что это такое, когда вас сажают на десять лет, а вы даже не можете прочитать предъявленные вам обвинения? Надеюсь, что ни СМИ, ни официальные лица меня не бросят. Уже подана жалоба в ООН, в комиссию по правам человека. Как раз этим занимается Шери Блэр и ее команда… Надеюсь, в Кувейте будут знать, что за процессом внимательно наблюдает мировое сообщество и пресса и им не позволят еще раз нарушить закон.
июня
Путин поздравил эмира Кувейта с юбилеем и попросил за россиянку
Президент России Владимир Путин поздравил эмира Кувейта шейха Сабаха аль-Ахмеда аль-Джабера ас-Сабах с 90-летним юбилеем и передал ему устное послание, содержащее просьбу обеспечить справедливость в деле российской гражданки Марии Лазаревой, приговоренной к 10-летнему заключению в кувейтской тюрьме. Как рассказал “Ъ” осведомленный источник, президент России попросил эмира Кувейта взять это дело на личный контроль и помочь Марии Лазаревой как можно скорее вернуться на Родину.
Шейх Сабах аль-Ахмед аль-Джабер ас-Сабах родился 16 июня 1929 года, четвертый сыном десятого правителя Кувейта шейха Ахмеда аль-Джабера ас-Сабаха (1921–1950). В 1962-м, через год после провозглашения независимости Кувейта от Великобритании, вошел в совет, занимавшийся разработкой конституции. Кувейт стал первой арабской страной Персидского залива, принявшей такой документ.
С 1963 по 2003 год был министром иностранных дел Кувейта, одновременно занимал другие посты. В сентябре 2001 г. шейху Сабаху было делегировано большинство полномочий главы государства, так как его сводный брат эмир Джабер аль-Ахмед ас-Сабах перенес инсульт. С июля 2003 года по январь 2006-го был премьер-министром Кувейта, в 2003–2010 годах возглавлял Верховный совет по нефти.
После кончины эмира в январе 2006 года его преемником стал наследный принц шейх Саад аль-Абдалла ас-Салем ас-Сабах. Однако парламент признал его недееспособным и избрал эмиром шейха Сабаха аль-Ахмеда аль-Джабера ас-Сабаха. 29 января 2006 года он принес присягу эмира в парламенте страны.
Напомним, Мария Лазарева, возглавлявшая компанию KGL Investment (KGLI), была приговорена к десяти годам тюрьмы в мае прошлого года за растрату средств Кувейтского портового управления. Компанию обвинили в невыполнении работ по созданию портового хаба. Однако арбитражный суд Кувейта постановил: работа была проделана, что полностью опровергает обвинения. По мнению адвокатов, нет оснований и для второго уголовного дела о растрате средств The Port Fund, который был создан и управлялся KGLI. На этой неделе Марию Лазареву выпустили под залог, однако судебные разбирательства продолжаются.
CST command
CST command
(Counter State Terrorism command)
Международная негосударственная организация по борьбе с государственным терроризмом